— Извините меня, — Грегори допивает свой напиток и отодвигает стул.

Никто из нас не поднимает глаз, когда он уходит в дом. Хелена смотрит в свою тарелку, когда я двигаю ее руками, беру вилкой спагетти и катаю их по ложке.

          — Вот так, — говорю я, переворачивая его и протягивая ей вилку.

          Она на мгновение задерживает на мне взгляд, и этот жест, если она примет, значит больше, чем эта вилка.

          Хелена открывает рот, и я испытываю чувство облегчения. Это странно и совсем не то, что я ожидал почувствовать.

          Я позволяю ей выскользнуть из-под моих рук и готовлю для нее еще один кусочек.

          Она открывает, когда я предлагаю, и тоже откусывает следующий кусочек, а потом еще один.

          — Этого достаточно, — говорит, как только тарелка наполовину съедена. Она берет салфетку и вытирает рот, — Спасибо.

          Я ставлю приборы на ее тарелку и кладу руки ей на плечи, растираю их, затем перемещаю их на ее руки.

          Она не отстраняется.

          — Ты правда имел ввиду то, что говорил мне в Вероне? — спрашивает она.

          Я поднимаю ее на ноги, поворачиваю к себе. Я касаюсь ее щеки, обхватываю ладонями ее лицо.

          — Каждое слово.

          Я целую ее.

          Он мягкий, этот вкус ее губ. Как будто это наш первый раз.

          Я обнимаю ее одной рукой за талию, а другой обхватываю ее затылок, раздвигаю ее губы, углубляю поцелуй и скольжу рукой вниз, чтобы обхватить ее задницу. Она все еще нежна там, я могу сказать по тому, как она втягивает воздух.

          Но когда я отстраняюсь, она качает головой, обхватывает меня руками за шею, впиваясь ногтями в мои плечи.

          Это больно, место, куда Люсинда выстрелила в меня, все еще болит. Мне удалось сбить ее прицел настолько, что пуля не причинила никакого реального вреда, но для заживления все равно потребуется время. Это была лампа, которой она ударила меня по голове и вырубила меня.

          Но меня все это не волнует, не сейчас, и я отодвигаю недоеденную тарелку с макаронами в сторону, поднимаю ее на стол и задираю платье, скучая по ощущению ее кожи, по ее запаху. Нуждаясь быть рядом с ней. Внутри нее.

          Она смотрит вниз, подносит руки к моему ремню и расстегивает его, позволяя ему висеть там, пока она расстегивает пуговицы на моих джинсах. Хелена просовывает одну руку внутрь и снова смотрит на меня.

          Я сжимаю в кулаке прядь волос, когда она обхватывает рукой мой член, и я целую ее. Она сжимает мой член, когда я откидываю ее голову назад.

          — Жестко, — говорит она мне в губы, ее ноги обхватывают мой живот, когда я толкаю ее назад, продолжая целовать ее, одной рукой стягивая штаны и боксеры.

          Я тяну ее вперед, так что ее задница оказывается на краю стола, и смотрю на нее сверху вниз. Она побрила свою киску, и я скучаю по треугольнику волос, который мне нравилось сжимать и теребить, но мне это тоже нравится. Мне нравится видеть шов ее влагалища, и я наклоняю голову и целую его.

          Я скучал по этому. Черт, я скучал по ней.

          — Трахни меня, Себастьян. Сделай это жестко. Мне нужно, чтобы ты сделал это жестко.

          Мне это тоже нужно. Сейчас. Сегодня вечером.

          Положив одну руку ей на бедро, я широко раздвигаю ее ногу, удерживая эту прядь волос и наблюдая за ней, когда я вонзаюсь по яйца. Так сильно, как она этого хочет. Настолько сильно, что ей больно.

          Но как бы сильно я ни хотел врезаться в нее, я отстраняюсь, мои пальцы впиваются в ее бедро.

          — Жестко. Пожалуйста!

          Она сжимает воротник моей рубашки, издавая крик, когда я делаю это снова.

          — Хелена, — ворчу я. Теперь она запустила одну руку мне в волосы и тянет, — Я не смогу остановиться.

          Я толкнулся снова, выбивая воздух из ее легких.

         — Мне все равно. Ты мне нужен. Ты нужен мне такой. Мы нужны мне такими.

          Я беру запястье ее руки, которая тянет меня за волосы, и кладу  его на столе, переношу на нее больше своего веса и смотрю на нее. Мое лицо в дюйме от ее лица, когда я трахаю ее. И когда она тянется к моим губам, чтобы поцеловать меня, прикусить губу, я отталкиваю ее назад, потому что прямо сейчас мне нужно смотреть на нее, увидеть ее подо мной такой, чтобы она снова была здесь, где никто не сможет причинить ей боль.

          Никто, кроме меня.

Я сжимаю руку на ее горле от осознания этого.

— Почему ты хочешь, чтобы все было именно так? — я все еще трахаю ее, все еще толкаюсь глубоко и сильно, — Почему?

— Заставь меня кончить. Пожалуйста, заставь меня кончить.

— Почему?

— Потому что это ты и я, и вот какие мы есть. Пожалуйста, Себастьян. Мне это нужно. Ты. Вот так, — она притягивает меня ближе к нему, утыкается лицом в мое плечо, — Мне нужно забыть все остальное.

Я хватаю ее за ноги двумя руками и раздвигаю их шире. Хелена мокрая, тугая и стонет, когда я трахаю ее глубоко. Глубже, чем когда-либо раньше, и когда я чувствую, как она сжимается вокруг меня, когда слышу ее крик, и она кончает, я тоже кончаю. Мое тело обмякает, я опустошаюсь внутри нее, отдавая ей все, что у меня есть, каждую унцию себя.

Шестая глава

Себастьян

Она легко засыпает в моей постели. Я смотрю на нее, прижавшуюся ко мне, маленькую, мягкую и безопасную.

Я смотрю на часы, едва пробило два часа ночи.

Я не буду спать сегодня ночью.

Я не сделаю этого. Не этой ночью.

Откидывая одеяло и выбираюсь из кровати, осторожно, чтобы не потревожить ее. Я натягиваю джинсы и свитер. Ночи становятся прохладнее, осень быстро приближается. Выхожу из своей спальни, спускаюсь по лестнице, беру свои туфли, которые стоят у двери, затем беру одну связку ключей и выхожу из дома, направляясь к кромке воды.

Песок прохладен под моими босыми ногами, и я останавливаюсь, чтобы прислушаться к шуму воды, плещущейся о берег.

Как здесь спокойно. Как удобно предсказуемо. Всегда одно и то же, несмотря ни на что. Независимо от хаоса на острове или в моей голове.

И сегодня вечером здесь царит хаос.

Я верну ее. Она в безопасности.

После того, как Люсинда выстрелила в меня, я проснулся в своей постели, моя рука была зашита там, где пуля задела ее, рана в плоти. Интересно, если бы я не поймал ее за запястье, попала бы она в цель. Убила меня. Интересно, было ли это ее намерением или гнев затуманил ее рассудок?

Я размышляю о своих встречах с Джозефом Галло. С Дэвидом Вителли. Интересно, кто из них набросился на меня? Они должны быть наказаны, и я доберусь до этого.

Но не сегодня.

Сегодняшний вечер предназначен для чего-то другого.

И Хелена вернулась. Она спит в моей постели. Она в безопасности.

Люсинда и Итан ушли — пока.

Я подхожу прямо к воде, позволяю ей прикоснутся к пальцам ног. Провожу рукой по волосам, задаваясь вопросом, что случилось со мной за последний месяц? С тех пор, как она вошла в мою жизнь.

Нет. Это не тот способ сказать это.

Она пришла не по своей воле.

Я украл ее из ее жизни и насильно втянул в свою.

У нее есть полное право ненавидеть меня, но она этого не делает. Она цепляется за меня. И я не могу выбросить ее из головы. Из-под моей кожи. Я не могу насытиться прикосновениями к ней, не могу подойти к ней достаточно близко, даже когда я похоронен глубоко внутри нее.

Я смотрю на небо, сегодня оно достаточно темное, чтобы я мог видеть звезды.

Сейчас новолуние. И это соответствует сегодняшнему дню.

Чёрное.

Сегодня мой двадцать девятый день рождения.

Когда следующая волна достигает моих лодыжек, она касается низа моих джинсов.

Я делаю шаг назад. Песок прилипает к моим мокрым ногам.

Время двигаться. Пора убираться с острова. Всего на одну ночь.

Грегори позаботится о Хелене.